Rosary
Poetry of Anna Akhmatova
Translated by Andrey Kneller
Copyright Kneller, Boston, 2013
All rights reserved
For Lena and Sasha
Table of Contents
Confusion
I – “The burning light was stifling…”
II – “Don’t love me, don’t wish to see me…”
III – “You approached me, smiling mildly…”
Outing
In the evening
“We are all heavy-drinkers and whores…”
“After the wind and the frost in the yard…”
“… By the staircase, outside…”
“The eyes beg helplessly and dearly…”
“Imagination with submission…”
Fragment
“Real tenderness can’t be confused…”
“We will not drink from the same cup…”
“There’s a smile I make…”
“A loved one makes her demands at will…”
“For one last time, again, we’ve met…”
“Hi! Did you hear me rustle slightly…”
II
“Inside this home, all things and flowers…”
“The anxious days will not recede…”
“The boy said me…”
“The Polish church’s lofty vaults…”
“Somehow this heavy, amber day…”
Voice of memory
“I’ve learned to live now wisely and simply…”
“All stayed the same, just as it was…”
Insomnia
“You know, I’m languishing, locked up…”
“He marked with coal, as I languished…”
III
“Pray for the lost and overburdened…”
“The faded flag above the customs office…”
“Her dry lips were tightly closed up…”
“My youth was hard to endure…”
“You have come to comfort me, my dear…”
“How I crave immortality, dying…”
“Do not crumble my letter, my angel…”
Confession
“Books and a pencil case in a strap…”
“Ever since St. Agrafena’s day…”
“With you, I will not drink wine…”
“The evening at the desk, in peace…”
IV
“In my long dark braids interwoven…”
“Sister, I have come to take your place…”
Verses about Petersburg
I – “St. Isaac’s Cathedral is clothed in…”
II – “The heart beats steadily, more certain…”
“I know, I know – the skis will soon…”
Venice
“The prayer rug is all worn out…”
Guest
“I went in to see the poet…”
Poems added to later editions
Fragment from a poem
“Out to the hall, I walked my lover…”
“Will you forgive me these November days?...”
“It’s not your love I seek tonight…”
“Your palms are fiery…”
“You’ll live happy, evil-free…”
Part I
Смятение
I
Было душно от жгучего света,
А взгляды его - как лучи.
Я только вздрогнула: этот
Может меня приручить.
Наклонился - он что-то скажет…
От лица отхлынула кровь.
Пусть камнем надгробным ляжет
На жизни моей любовь.
1913
Confusion
I
The burning light was stifling,
His glances – like the rays.
I only shuddered slightly:
This one can tame my ways.
He’ll lean in, speaking, brazen…
I’m pale out of fright.
Let love become the gravestone
That lies upon my life.
1913
II
Не любишь, не хочешь смотреть?
О, как ты красив, проклятый!
И я не могу взлететь,
А с детства была крылатой.
Мне очи застит туман,
Сливаются вещи и лица,
И только красный тюльпан,
Тюльпан у тебя в петлице.
1913
II
Don’t love me or wish to see me?
So handsome, but cursed and aloof!
I’m unable to fly up freely,
Even though I was wingéd since youth.
The fog fills my eyes with clouds,
Things and faces are fused, all in all,
Just a single small tulip stands out,
Red from your buttonhole.
1913
III
Как велит простая учтивость,
Подошел ко мне, улыбнулся,
Полуласково, полулениво
Поцелуем руки коснулся -
И загадочных древних ликов
На меня поглядели очи…
Десять лет замираний и криков,
Все мои бессонные ночи
Я вложила в тихое слово
И сказала его - напрасно.
Отошел ты, и стало снова
На душе и пусто и ясно.
1913
III
You approached me, smiling mildly,
As by civility’s demand,
Then half tenderly and half idly,
With a kiss you brushed my hand –
And the faces, mysterious, ancient,
Cast their gazes on me forthright…
All ten years of my trepidations,
Each and every sleepless night,
I placed them all in a quiet word
And I voiced it – in vain, unsure.
You walked off and with order restored,
My soul was empty and pure.
1913
Прогулка
Перо задело о верх экипажа.
Я поглядела в глаза его.
Томилось сердце, не зная даже
Причины горя своего.
Безветрен вечер и грустью скован
Под сводом облачных небес,
И словно тушью нарисован
В альбоме старом Булонский лес.
Бензина запах и сирени,
Насторожившийся покой…
Он снова тронул мои колени
Почти не дрогнувшей рукой.
1913
Outing
The feather grazed the carriage roof.
I looked into his eyes.
The heart was aching, yet aloof
As to the reason why.
Up high, the windless night was wedged,
Grief filled it to the brink,
Bois de Boulogne seemed like a sketch
Drawn out in India ink.
Lilacs a
nd petrol mixed their scents,
Alert and silent, I felt ready…
And as he touched my knees again,
His hand was almost steady.
1913
Вечером
Звенела музыка в саду
Таким невыразимым горем.
Свежо и остро пахли морем
На блюде устрицы во льду.
Он мне сказал: "Я верный друг!"
И моего коснулся платья.
Так не похожи на объятья
Прикосновенья этих рук.
Так гладят кошек или птиц,
Так на наездниц смотрят стройных...
Лишь смех в глазах его спокойных
Под легким золотом ресниц.
А скорбных скрипок голоса
Поют за стелющимся дымом:
"Благослови же небеса -
Ты в первый раз одна с любимым".
1913
In the evening
With sadness words cannot describe,
Out in the garden, music played.
The frozen oysters on the plate
Smelled pungently of sea and brine.
He gently touched my evening dress
And said: “I am a loyal friend!” –
And yet the contact of his hand
Felt nothing like a true caress.
Thus one might pet a cat, a bird
Or watch a slender circus rider…
Beneath his golden lashes, hiding
Amusement, happiness and mirth.
And as the smoke diffuses idly,
The doleful fiddles sing above it:
“O, thank the Heavens - finally
First time alone with your beloved.”
1913
***
Все мы бражники здесь, блудницы,
Как невесело вместе нам!
На стенах цветы и птицы
Томятся по облакам.
Ты куришь черную трубку,
Так странен дымок над ней.
Я надела узкую юбку,
Чтоб казаться еще стройней.
Навсегда забиты окошки:
Что там, изморозь или гроза?
На глаза осторожной кошки
Похожи твои глаза.
О, как сердце мое тоскует!
Не смертного ль часа жду?
А та, что сейчас танцует,
Непременно будет в аду.
1 Января 1913
***
We are all heavy-drinkers and whores,
What a joyless, miserable crowd!
There are flowers and birds on the walls
And the birds all pine for a cloud.
You are smoking your old black pipe
And the smoke looks strange over it.
The skirt that I’m wearing feels tight,
But I hope that it makes me look fit.
What’s the weather - thunder or ice?
Here, the windows are all boarded shut.
I examine your face and your eyes
Have the look of a sly cautious cat.
Oh, what sadness I’m feeling inside!
Am I waiting for death’s solemn bell?
And the one who is dancing tonight,
She will surely end up in hell.
January 1, 1913
***
После ветра и мороза было
Любо мне погреться у огня.
Там за сердцем я не уследила,
И его украли у меня.
Новогодний праздник длится пышно,
Влажны стебли новогодних роз,
А в груди моей уже не слышно
Трепетания стрекоз.
Ах! не трудно угадать мне вора,
Я его узнала по глазам.
Только страшно так, что скоро, скоро
Он вернет свою добычу сам.
Январь 1914
***
After the wind and the frost in the yard,
It was nice to have the fire warm me.
But I’ve failed to watch my heart
And here it was taken from me.
The lavish New Year’s party won’t adjourn,
Moist stems of roses catch the eyes,
But, in my chest, one can no more discern
The trembling dragonflies.
Oh, I’ve spotted the thief in the room,
I’ve identified him by his eyes.
But I’m frightened that soon, so soon,
He himself will return the prize.
January 1914
***
…И на ступеньки встретить
Не вышли с фонарем.
В неверном лунном свете
Вошла я в тихий дом.
Под лампою зеленой,
С улыбкой неживой,
Друг шепчет: «Сандрильона,
Как странен голос твой…»
В камине гаснет пламя,
Томя, трещит сверчок.
Ах! кто-то взял на память
Мой белый башмачок
И дал мне три гвоздики,
Не подымая глаз.
О милые улики,
Куда мне спрятать вас?
И сердцу горько верить,
Что близок, близок срок,
Что всем он станет мерить
Мой белый башмачок.
1913
***
… By the staircase, outside,
No one greeted me. On my own,
In the moon’s unfaithful light,
I entered the quiet home.
Beneath the lamp’s green halo,
With a lifeless smile,
He whispered, “Cinderella,
Your voice is so full of guile...”
The hearth is fading to embers,
The crickets pester anew.
Oh, someone, as a memento,
Took away my little white shoe.
And gave me three carnations.
Without lifting his eyes.
Oh, evidence – sweet sensations,
How can I keep you disguised?
And my heart is wrung in defeat,
Understanding that soon, anew,
He will measure all other feet
With my little white shoe.
1913
***
Безвольно пощады просят
Глаза. Что мне делать с ними,
Когда при мне произносят
Короткое, звонкое имя?
Иду по тропинке в поле
Вдоль серых сложенных бревен.
Здесь легкий ветер на воле
По-весеннему свеж, неровен.
И томное сердце слышит
Тайную весть о дальнем.
Я знаю: он жив, он дышит,
Он смеет быть не печальным
.
1912
***
The eyes beg helplessly and dearly
For mercy. Can I ease their pain
As someone is uttering near me
His short and resounding name?
I cross the field along the trail,
Where silver timber logs are piled.
Down here the gentle gusts prevail,
As in the springtime, fresh and wild.
My heart, in torment, is receiving
The secret news with disbelief.
I know that he’s alive, he’s breathing,
He dares to feel no sense of grief.
1912
***
Покорно мне воображенье
В изображенье серых глаз.
В моем тверском уединенье
Я горько вспоминаю вас.
Прекрасных рук счастливый пленник
На левом берегу Невы,
Мой знаменитый современник,
Случилось, как хотели вы,
Вы, приказавший мне: довольно,
Поди, убей свою любовь!
И вот я таю, я безвольна,
Но все сильней скучает кровь.
И если я умру, то кто же
Мои стихи напишет вам,
Кто стать звенящими поможет
Еще не сказанным словам?
Rosary: Poetry of Anna Akhmatova Page 1