by Umberto Eco
именно Леви-Строс (пусть его выводы не совпадают с нашими) на страницах упоминавшихся работ
говорит о том, что серийное мышление представляет собой целое течение современной культуры, которое тем важнее отличать от структурализма, чем больше у них общих черт
I.4.
Итак, посмотрим, чем отличается серийное мышление от структурального, в каком смысле
структуральное мышление противостоит серийному и является ли противопоставленное серийному
структуральное мышление структуральным во всем или частным случаем серийного и, стало быть, должно ли серийное мышление задавать структуральному мышлению в целом его пределы, общие
очертания и другие параметры (одновременно: может ли структуральное мышление в самом строгом
смысле этого слова задавать серийному мышлению пределы и прочие параметры).
Каковы наиболее важные понятия структурального метода в свете достижений лингвистики и в более
общем плане теории коммуникации?
www.koob.ru
1) Отношение код-сообщение. Всякая коммуникация осуществляется в той мере, в какой сообщение
может быть декодифицировано на
309
базе заранее установленного кода, общего для отправителя и для получателя.
2) Наличие осей выбора и комбинации. С этими двумя осями связана, в конечном счете, идея двойного
членения языка, коммуникация возможна при том условии, что единицы первого членения
складываются из единиц второго членения, менее многочисленных, предусмотренных репертуаром
кода и наделенных позициональным значением, связанным с их положением в системе.
3) Предположение о том, что всякий код базируется на других кодах, более элементарных, и что
путем последовательной перекодировки всякое сообщение может быть сведено к единственному и пер-
воначальному коду, который составляет истинную Структуру всякой коммуникации, всякого языка, всякой культурной деятельности, всякого акта сигнификации, от артикулированного языка до тех
гораздо более сложных синтагматических цепей, каковыми являются мифы, от словесного языка до
языка кухни или моды.
А теперь посмотрим, каковы наиболее важные понятия серийного мышления.
1) Всякое сообщение ставит под вопрос код Всякий акт речевой деятельности есть спор о
возможностях порождающего его языка. В пределе: всякое сообщение полагает собственный код, всякое произведение возникает как лингвистическое обоснование самого себя, спор о своей
собственной поэтике, как высвобождение от всяческих пут, которыми его заблаговременно старались
опутать, как ключ к собственному прочтению.
2) Поливалентность ставит под сомнение универсальную значимость двухмерных картезианских осей, вертикальной и горизонтальной, осей выбора и комбинации. Серия как констелляция представляет
собой порождение неограниченных возможностей выбора. Артикуляцию крупных синтагматических
цепей (таких как музыкальные "группы" Штокхаузена, action painting, языковой элемент, изъятый из
какого-то контекста и помещенный в качестве нового элемента артикуляции в дискурс, где берутся в
расчет значения, вытекающие именно из целого, а не первоначальные означаемые, бывшие
элементами-синтагмами в своем естественном окружении и т. д.) можно мыслить как совершающуюся
на основе других артикуляций, взятых в качестве исходных.
3) И наконец, если и действительно в основе всякой коммуникации лежит некий Пра-код, обуславливающий всевозможные культурные обмены, то для серийного мышления особое значение
приобретает выявление исторически сложившихся кодов и критический их пересмотр с целью
порождения новых форм и способов коммуникации. Пер-
310
вая и главная цель всякого серийного мышления состоит в том, чтобы стимулировать развитие
кодов, вписывая их в историю и открывая новые коды, а не отступать все больше и больше назад, в глубину, к исходному порождающему коду, к Структуре Следовательно, серийное мышление
призвано делать историю, а не заниматься поисками внеисторических оснований коммуникации.
Другими словами, в то время как структуральное мышление призвано открывать, серийное
мышление призвано производить
После того как мы установили эти различия, становятся более понятными упреки, которые Леви-
Строс адресует серийному мышлению, имея на то некоторые основания. Обратимся еще раз к
тексту Леви-Строса для того, чтобы посмотреть, действительно ли мы имеем дело с
непримиримыми позициями, или можно отыскать компромисс, которого Леви-Строс, по-
видимому, не допускает 86.
II. Леви-Строс как критик современного искусства
; II.1.
Рассуждения Леви-Строса начинаются сравнением живописи со словесным языком
"Живопись можно назвать языком только в той мере, в какой она, как всякий язык, представляет
собой особый код, единицы которого образуются путем сочетания других менее многочисленных
единиц, определяемых более общим кодом". Однако "в артикулированном языке первый код, единицы которого не обладают собственным значением, выступает для второго как средство и
способ означивания, так что сам процесс означивания оказывается ограниченным одним уровнем.
Это ограничение отменяется в поэзии, которая возвращается к первому коду с тем, чтобы, совмещая его со вторым, наделить значением Поэзия имеет дело с интеллектуальной операцией
означивания посредством слов и синтаксических конструкций, но одновременно — с их
эстетическими свойствами, потенциальными элементами другой системы, которая подтверждает
www.koob.ru
установившиеся значения, видоизменяет их или перечеркивает. И то же самое в живописи, в
которой оппозиции форм, цветовые оппозиции выступают в качестве смыслоразличителей, зависящих одновременно от двух систем: системы интеллектуальных значений, сложившихся в
общем опыте и являющихся результатом расчленения чувственного опыта и организации
86 Ниже цитаты из С. Lévi-Strauss, Le cruda e il catto, cit., "Ouverture", pagg.38-44 Частичный перевод см К
Леви-Строс Сырое и вареное В кн. Семиотика и искусствоведение Цит. М. 1972 С 25—49 и сл.
311
его в объекты, и от системы изобразительных значимостей, обретающих значение только на фоне
первой системы, которую она модулирует и в которую она включается...
... Итак, становится ясно, почему абстрактная живопись и, шире, все направления
изобразительного искусства, объявляющие себя нефигуративными, утрачивают способность что-
либо означать: они отказываются от первого уровня членения, надеясь просуществовать за счет
второго".
Развивая эту тему, уже обсуждавшуюся в "Беседах" и в одном структуралистском тексте, посвященном серийной музыке, а именно, в эссе Николя Рюве, содержащем критику в адрес Анри
Пуссера 87, Леви-Строс останавливается на некоторых довольно тонких моментах: в основе
китайского каллиграфического письма также, по-видимому, лежат чисто чувственно
воспринимаемые формы, играющие роль элементов второго членения (пластические фигуры, лишенные, как и фонемы, собственного значения), но в китайском каллиграфическом письме
предполагаемым единицам второго членения предшествует другой уровень артикуляции, а
именно уровень системы знаков, наделенных точными значениями, следы которых явно различи-
мы на уровне пластического решения.
Пример с каллиграфическим письмом удобен тем, что он позволяет перевести разговоре
нефигуративной живописи на музыку, музыка, взятая как чистое звучание, отсылает к созданной
культурой системе единиц первого членения, т. e. к системе музыкальных звуков.
II.2.
Естественно, приведенное сравнение вынуждает Леви-Строса высказаться по поводу
фундаментального положения, стержневого для всей последующей аргументации:
"И это положение принципиально важно, ибо современная музыкальная мысль категорически и не
вдаваясь в рассуждения отвергает идею естественного происхождения системы отношений между
звуками музыкальной гаммы Они — если следовать весомой формуле Шенберга — должны
определяться исключительно исходя из «совокупности отношений, в которые вступают между
собой звуки» И как раз структурная лингвистика должна была бы помочь преодолению ложной
антиномии объективизма Рамо и конвенционализма современных композиторов. В результате
членения звукового континуума, имеющего место в любом типе гамм, между звуками
устанавливаются иерархические отношения. Эти отношения взяты не из природы, поскольку
физические характеристики любой музыкальной шкалы зна-
87 "Incontri musicali", III, 1959
312
чительно превосходят как по числу, так и по сложности характеристики, которые отбираются при
формировании системы в качестве ее смыслоразличительных признаков Но также неизменно
справедливым остается то, что, как и любая образная фонологическая система, любая модальная или
тональная (а также политональная или атональная) система основывается на каких-то физиологических
и физических свойствах; из, по-видимому, бесконечного числа которых она сохраняет лишь некоторые
и использует построенные на их основе оппозиции и комбинации для разработки кода, способного
различать значения Следовательно, как и живопись, музык
а предполагает естественную организацию
чувственного опыта, это не означает, что она ею ограничивается".
II.3.
Здесь Леви-Строс подходит к тому, чтобы определить, в чем отличие конкретной от серийной музыки, неразличение которых — обычная ошибка прессы Конкретная музыка — это просто парадокс: если бы
составляющим ее шумам удавалось сохранить репрезентативный характер, то тогда можно было бы
говорить, что она располагает единицами первого членения, но поскольку она в принципе обезличи-
вает шумы, преобразуя их в псевдозвуки, то об уровне первого членения, на основе которого могло бы
возникнуть второе, говорить не приходится.
Напротив, серийная музыка созидает свои звучания на основе изощренной грамматики и синтаксиса, www.koob.ru
удерживающих ее в русле традиционной классической музыки. Но это не спасает ее от некоторых
внутренних противоречий, которые роднят ее с нефигуративной живописью или конкретной музыкой.
"Нивелировав специфику звучания отдельных тонов, возникающую вместе со звукорядом, серийное
мышление почти не организует звукоряд, очень слабо связывая тоны между собой". Воспользовавшись
словами Булеза, скажем, что серийное мышление всякий раз наново творит потребные ему объекты, а