Lost structure

by Umberto Eco

  последовательных ответных действий, если это предписание является тем самым А, ориентирующим поведение сходным образом с тем, как это могла бы сделать, оказавшись в поле

  зрения, какая-то другая вещь Б, то архитектурный объект это никакой не стимул, заменяющий

  отсутствующий реальный стимулятор, но сам по себе стимулирующий объект как таковой. Наш

  пример с лестницей хорошо иллюстрирует сказанное, ведь именно рассмотрение лестницы в

  www.koob.ru

  качестве знака трудноосуществимо в рамках моррисовской семиотики. Эта семиотика, напомним, выдвигает свой вариант семантического треугольника, сходного с треугольником Ричардса, в

  котором символ, или цепочка знаков, косвенно отсылает к денотату и непосредственно к

  сигнификату, который Моррис в другом месте более определенно называет десигнатом. Денотат

  это объект, "который существует в реальности или в том, что под этим словом понимается,, тогда

  как сигнификат это "то, к чему относится знак" (в том смысле, что он является условием, превращающим любую удовлетворяющую этому условию вещь, в денотат). Как объясняет Макс

  Бензе 5 , который воспроизводит терминологию Морриса в общем русле семиотики Пирса, в

  электронном осциляторе спектральная линия означает частоту (десигнат, или сигнификат), но

  необязательно (хотя могла бы) говорит о наличии атома (денотат). Иными словами, у знака может

  быть сигнификат и может не быть денотата ("существующего в реальности или в том, что имеют в

  виду, когда говорят это слово"). Кениг приводит пример: некто останавливает машину и, 4 Комментарий к этим определениям из книги Segni, linguaggio e comportamento см указанный труд F Rossi-Landi, Charles Morris, cap IV

  5 Bense М Aesthetica, cit

  209

  проехав два километра, замечает впереди оползень Его слова, адресованные водителю, суть знаки

  денотата, каковым является оползень Сигнификатом же в данном случае будет то обстоятельство, что этот оползень мешает движению. Ясно, однако, что тот, кто говорит, может говорить

  неправду, и тогда у знаков будет сигнификат и не будет денотата. Так что же происходит с

  архитектурными знаками? Они, если у знака действительно есть реальный денотат, должны

  денотировать не что иное, как самих себя, равным образом, они, не подменяя собой стимула, им

  являются Кениг, усомнившийся в эффективности понятия сигнификата, предпочитает считать, что

  архитектурные знаки денотируют что-то (и ясно, что, используя понятие "денотации" в

  моррисовском смысле, он понимает его иначе, чем мы в предыдущих параграфах и в будущем), но

  соглашаясь с тем, что отношение денотации подразумевает физическое наличие некоего денотата

  (то же самое происходит со знаком Ричардса, который характеризуется отношением к реальному

  референту), он лишает смысла попытки применения семиологических методов в области

  архитектуры, поскольку в этом случае ему пришлось бы признать, что архитектурные факты

  денотируют только собственное физическое наличие 6 .

  I.3.

  Сомнительность этой позиции проистекает, как мы показали во вводных главах, из того, что

  принимаются предпосылки семиотики бихевиористского толка, в которой значение знака

  верифицируется при помощи ряда ответных действий или путем указания на соответствующий

  предмет.

  Тот семиологический подход, который мы излагали на предшествующих страницах, не

  предполагает описания знака, ни исходя из поведенческих реакций, которые он стимулирует, ни

  отсылая к реальным объектам, которые его верифицировали бы; характеризуя знак, мы берем в

  расчет только кодифицированное значение, которое определенный культурный контекст

  приписывает тому или иному означающему

  6 См с 63, на которой Кениг определяет архитектурный знак как иконический, однако, на с 64, дополнив

  определение характеристикой архитектурного знака как предписывающего, он возвращается к понятию

  иконичности, описывая ее как пространственное выражение функции Так вводится такая небезопасная с

  семиотической точки зрения категория, как "выражение", используемая для характеристики иконичности, понимаемой также как наличие-тождество Тогда уж лучше согласиться с Чезаре Бранди, строго различившим

  semiosis и aslanza, согласно этому различению имеются такие эстетические реалии, которые не могут быть

  сведены к сигнификации, их следует рассматривать просто как наличные ( Le due vie Ban, Laterza, 1966) 210

  Разумеется, и процессы кодификации это тоже формы социального поведения, но их никак не

  верифицировать эмпирически в отдельных случаях, потому что коды складываются как структурные

  модели в качестве теоретических гипотез
, хотя и на основе некоторых констант, выявляющихся в ходе

  наблюдения за коммуникативной практикой.

  То, что лестница стимулирует желание подняться по ней, это еще не теория коммуникации, но то, что

  она, обладая известными формальными характеристиками, делающими ее тем или иным означающим

  (так, в итальянском языке означающее сапе (собака) представляет собой набор тех, а не иных

  смыслоразличительных признаков), сообщает, как надлежит ею пользоваться, это факт культуры, кото-

  рый я могу зафиксировать независимо от моего поведения и моих намерений Иными словами, в той

  культурной ситуации, в которой мы живем (для некоторых наиболее устойчивых кодов эта культурная

  www.koob.ru

  ситуация может измеряться тысячелетиями), предполагается существование некой структуры, описываемой так параллелепипеды, наложенные друг на друга таким образом, что их основания не

  совпадают, при этом их смещение в одном и том же направлении образует ряд поверхностей, последовательно уходящих вверх. Эта структура денотирует означаемое "лестница как возможность

  подъема" на основе кода, который я вырабатываю и удостоверяю всякий раз, когда вижу лестницу, хотя бы в этот миг по лестнице никто не шел и предположительно вообще никто никогда не ходил, как

  если бы человечество вообще перестало пользоваться лестницами, как оно больше не использует

  пирамид для астрономических наблюдений.

  Таким образом, наш подход к семиологии позволяет увидеть в архитектурном знаке означающее, означаемым которого является его собственное функциональное назначение

  I.4.

  Когда Кениг замечает, что денотаты архитектурного знака являются экзистенциалами (это кванты

  человеческого существования), говоря, "если строится школа, то денотатом этого знакового комплекса

  являются дети, которые будут в ней учиться, и сигнификатом — факт хождения детей в школу", что

  "денотатом жилого дома будут члены проживающей в нем семьи, а сигнификатом — тот факт, что

  люди имеют обыкновение объединяться в семьи для проживания под одной крышей", этот

  лингвистический ключ оказывается неприменим к сооружениям прошлого, утратившим свое

  функциональное назначение (храмы и арены, лишившиеся своего денотата — публики, которая их

  больше не посещает, между тем денотат должен быть реальным), нам также не удается применить его

  по отношению к тем сооружениям прошлого, первоначальное назначение которых нам

  211

  неясно (мегалитические постройки, чей сигнификат для нас темен, ведь не можем же мы

  принимать за таковой то обстоятельство, что здесь кто-то делал неведомо что).

  Понятно, что бихевиористский подход предполагает характеризовать знак через соответствующее

  поведение, которое можно наблюдать, но при таком подходе теряется вот что: можно ли

  определить как знак то, чему более нет соответствия в наблюдаемом поведении и о чем нельзя

  сказать, какое поведение ему соответствовало. В таком случае пришлось бы не считать знаками

  этрусские надписи, статуи с острова Пасхи или граффити какой-нибудь таинственной цивилиза-

  ции, и это при том что: 1) эти знаковые элементы существуют по крайней мере в качестве

  наблюдаемых физических фактов; 2) история только и делает, что толкует то так то эдак эти

  очевидные физические факты, последовательно приписывая им какие-то новые смыслы, про-

  должая считать их знаками как раз потому, что они двусмысленны и таинственны.

  I.5.

  Занятая нами позиция в семиологии (с ее различением означающих и означаемых, причем первые

  можно наблюдать и описывать, не принимая в расчет, по крайней мере в принципе, приписываемых им значений, вторые же видоизменяются в зависимости от того, в свете какого

  кода мы прочитываем означающие), напротив, позволяет находить у архитектурных знаков

  описуемые и классифицируемые означающие, которые, будучи истолкованы в свете определенных

  кодов, могут означать и какие-то конкретные функции; и эти означающие могут последовательно

  исполняться различных значений не только через денотацию, но и с помощью коннотации, на

  основе иных кодов.

  I.6.

  Значащие формы, коды, формирующиеся под влиянием узуса и выдвигающиеся в качестве

  структурной модели коммуникации, денотативные и коннотативные значения — таков

  семиологический универсум, в котором интерпретация архитектуры как коммуникации может

  осуществляться на законных правах и основаниях. В этом универсуме не предполагается отсылок

  к реальным объектам, будь то денотаты или референты, а равно и к наблюдаемым актам

  поведения. Единственны
е конкретные объекты, которыми в нем можно оперировать, это

  архитектурные объекты в качестве значащих форм. В этих пределах и следует вести речь о

  коммуникативных возможностях архитектуры.

  212

  www.koob.ru

  II. Денотация в архитектуре

  II.1.

  Объект пользования с точки зрения коммуникации представляет собой означающее того

  конвенциально означенного означаемого, каковым является его функция. В более широком смысле

  здесь говорится, что основное значение какого-то здания это совокупность действий, предполагаемых проживанием в нем (архитектурный объект означает определенную форму

  проживания). Однако совершенно ясно, что денотация имеет место, даже если в доме никто не

  живет и — шире — независимо от того, используется вообще данный объект или нет. Когда я

  смотрю на окно на фасаде дома, я вовсе не думаю о его функции, я понимаю, что передо мною

  окно, значение которого определено его функцией, но она до такой степени размыта, что я о ней и

  не очень-то помню и могу воспринимать окно вкупе с другими окнами как ритмообразующий

  элемент, примерно так читают стихи, не останавливаясь на значениях отдельных слов, сосредоточиваясь на контекстуальной перекличке означающих. Архитектор даже может сделать